Последние флибустьеры - Страница 8

— А ну-ка, трактирщик, принеси чего-нибудь выпить. Мы промокли до нитки, и было бы неплохо закончить вечер у хорошего очага. Потом мы продолжим разговор, потому что мне обязательно надо узнать, куда делся тот сеньор.

— Я уверен, что вы его где-нибудь найдете, сеньор офицер, если только он не был духом. Не спрятался же он, без моего ведома, внутри какой-нибудь бочки или бутылки… Ах, Панчиточка, мы хотим отведать бутылки из того ящика, что мой дядя прислал из Аликанте. Принеси-ка нам одну, я разопью ее вместе с дозором.

— Да вот же их полная корзинка, — сказала кастильянка.

— Откупори одну, подружка моя: я предложу ее сеньору офицеру и его бравым дозорным.

Не каждый день случается выпить, не заплатив ни гроша, — особенно солдату, поэтому ночной дозор с большим удовольствием принял предложение хитрого гасконца.

Панчита принесла пять или шесть бутылок различного качества; кружки наполнялись и осушались несколько раз подряд, далекого дядю все громче хвалили, не забывая и его племянника-трактирщика.

— Великолепный подарок от бедного дяди! — сказал гасконец. — Шестьдесят бутылок, одна лучше другой, составили этот дар — так дядя любит своего племянника. Пейте вволю, сеньоры, это вино мне ничего не стоило.

— Да мы и пьем, трактирщик, однако не забываем при этом того сеньора, что не вышел из вашей таверны.

— Вы полагаете, что я способен убивать людей, приходящих в мою таверну выпить вина? — с оттенком горечи спросил дон Баррехо.

— Я не считаю вас способным совершать столь ужасные преступления, — ответил офицер. — Однако я должен найти этого кабальеро.

— А!.. Это был дворянин?

— Я так думаю. Давайте теперь выслушаем трактирщика: кто сегодня приходил сюда выпить?

— Человек пятнадцать — двадцать, как европейцев, так и метисов. Для последних я держу превосходный мецкаль, который дам вам попробовать, если пожелаете.

— Оставим на время мецкаль. А не заметили ли вы среди посетителей высокого мужчину, одетого во все черное, с очень бледной кожей и белейшими, почти полностью белыми волосами?

Дон Баррехо принялся гладить свой лоб, закатил глаза к потолку, словно искал на почернелых балках какое-то вдохновение.

— Высокий… худой… с почти белыми волосами… весь в черном… конечно… должен существовать этот высокий сеньор… Он пил с двумя неизвестными.

— Значит, вы его видели? — спросил офицер.

— Я очень хорошо его помню, потому что обслуживал его я. Он сидел в кампании двух мужчин, пришедших чуть раньше него. До сегодняшнего дня я никогда не видел этих людей.

— Один из них средних лет, другой чуть постарше, с седеющей бородой?

— Точно, — ответил дон Баррехо. — Эта кампания осушила немалое количество бутылок вот за тем столиком. Там и сейчас полно посуды. Потом, воспользовавшись моментом, когда ливень начал стихать, они ушли.

— Все вместе?

— Они держались друг за друга, потому что не очень прочно стояли на ногах. Черт возьми!.. В моей таверне пьют изысканные вина.

Офицер повернулся к одному из двух алебардщиков и сказал:

— Ты слышал, Хосе?

— Да, сеньор.

— Значит, в тот момент тебя не было на посту.

— И все же, сеньор, клянусь вам, что я не удалялся от той подворотни, которая плохо ли хорошо, но спасала меня от дождя.

— А может быть, твое внимание что-то отвлекло?

— Я это полностью исключаю, — решительно ответил алебардщик.

— Эх!.. Порой встретишься взглядом с какой-нибудь юной красавицей, и больше уже ничего не видишь, — предположил трактирщик.

— Я ничего не видел, кроме потоков воды.

— Что ты на это скажешь, трактирщик? — спросил офицер.

— Панчита, — позвал дон Баррехо.

Прекрасная трактирщица с готовностью подошла.

— Ты же ведь тоже видела этих сеньоров, которые опустошили не то семь, не то восемь бутылок?

— Да, мой Пепито.

— Они ушли от нас или нет?

— Если их больше нет за столиком, значит, ушли.

— Вы поняли, сеньор офицер? — спросил гасконец. — Их было трое, а я не в состоянии убить словно собак троих христиан, а потом бросить их трупы… Куда? В нашем домишке нет даже колодца. Мне кажется невероятным, чтобы трое мужчин из мяса и костей исчезли, не оставив следа. Ну, если только это были дьяволята… Говорят, таковые встречаются среди этих псов-флибустьеров… По крайней мере, так говорят монахи в кафедральном соборе.

— Блондинистый мужчина, конечно, не может быть дьяволом, потому что он был слишком хорошим католиком, — ответил офицер, казавшийся озабоченным.

— Давайте осушим еще несколько бокалов, а потом приступим к тщательному осмотру моего дома. О!.. Подождите!.. У меня в погребке есть бутылка двадцатипятилетней выдержки. Да еще четырнадцать дней. Я даю такую точную дату, потому что сегодня держал эту бутылку в руках. Хотите попробовать это вино, сеньор офицер?

— Подавайте эту старую бутылку, — ответил командир дозора. — У нас еще будет время осмотреть ваш дом.

— Панчита, лампу! — крикнул гасконец. — И подай мою драгинассу, потому как вся эта история с пропадающими людьми немножко попортила мне кровь.

Он взял и лампу, и шпагу, тогда как офицер, воспользовавшись его отсутствием, принялся строить глазки прекрасной трактирщице. Дон Баррехо спустился по лестнице в глубокий и очень просторный погреб, занятый разными бочками и бочонками. Но, проходя за стойкой, хитрец прихватил с собой кучку скатертей. Едва он добрался до последней ступеньки, как к нему подошли Буттафуоко и Мендоса.

— Что там?.. — в один голос спросили оба авантюриста.